С 2012 г. Р. состоял в зарегистрированном браке с Л., в 2020 г. у них родилась дочь.

В 2022 г. брак между супругами расторгнут в судебном порядке в связи с наличием у них общего несовершеннолетнего ребенка. При расторжении брака отцовство сторонами не оспаривалось.

В 2023 г. Р. отправился на военную службу для участия в проведении специальной военной операции и перед этим в ноябре того же года заключил брак с М.

В июле 2024 г. Р. погиб при исполнении воинского долга.

При оформлении выплат, причитающихся М. в связи с гибелью супруга – участника СВО, она узнала о наличии у него несовершеннолетней дочери от предыдущего брака.

Полагая, что дочь не является биологическим ребенком погибшего, а его зарегистрированный брак с бывшей супругой являлся фиктивным, М. обратилась с иском о признании брака между Р. и Л. недействительным и оспаривании отцовства.

Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении исковых требований, поскольку в соответствии со ст. 28 СК РФ истец не относится к числу лиц, имеющих право требовать признания брака (прекращенного в 2022 г.) между Р. и Л. недействительным. Кроме того, в силу п. 4 ст. 29 СК РФ брак не может быть признан недействительным после его расторжения.

Суды также указали, что истец не относится и к числу лиц, имеющих право оспаривать отцовство Р. в отношении несовершеннолетней дочери, поскольку он записан в книге записей о рождении отцом по основаниям, предусмотренным п. 1 ст. 51 СК РФ (состоящие в браке  между собой родители).

Первый кассационный суд общей юрисдикции не нашел оснований для отмены вынесенных судебных актов, постановленных в соответствии с требованиями закона и фактическими обстоятельствами дела.